Я был молод и мне нужны были деньги. Дело было во время стажировки в Китае. Знакомый немец предложил попробовать преподавание в начальной школе. Платили неплохую сумму за каждые три занятия.
Единственная проблема — необходимо быть носителем языка. По словам немца там всё равно были одни китайцы, а мой акцент уже практически выветрился через полгода болтовни с сокурсниками и стал скорее похож на канадский.
Так что я придумал легенду, что я из Канады, и отправился в школу. По рекомендации, а не абы как! К произошедшему дальше я был совершенно не готов. Директор школы дружелюбно встретил меня, пожал руку и сказал, что им прям сильно не хватает преподавателей. Он повёл меня куда-то длинными школьными коридорами.
— Сейчас сделаем небольшую формальную проверку — и считайте, что работа ваша, — сказал он. С директором мы разговаривали на китайском. Английского он иронично не знал.
Заходим в какой-то кабинет. Директор исчезает, оставляя меня один на один с немолодой женщиной европейской наружности. Она смотрит на меня, улыбается и говорит: «Oh, hi there, young man. May I have a look at your resume?».
Я не ожидал такого поворота событий и в панике даже не разобрал последнего слова. Дама говорила с лондонским британским акцентом. «Взглянуть на моё что, простите?» — переспросил я на английском. «Резюме, резюме», — повторила она более отчётливо и улыбнулась, явно сразу поняв, что я не представитель одной из британских колоний.
Я разозлился на самого себя и всю эту ситуацию и стал отвечать прямо и агрессивно, чем ещё больше развеселил даму. После пятиминутной беседы она сказала, что меня вполне можно допустить к преподаванию, только её беспокоит мой агрессивный настрой. Так или иначе работа была моя.
Это была самая интересная часть истории. Потому что больше трёх занятий я не вынес. Программу обучения я выдумывал на лету, взяв за основу учебники, предоставленные школой. Мне нужно было побольше говорить и вовлекать в беседу детей. Маленькие дьяволы были совершенно неконтролируемы. Политика одного ребёнка в Китае привела к тому, что каждое чадо было настоящим сокровищем и всячески баловалось. Конечно, до определённого возраста. Но я работал именно с малышами.
На одном занятии даже пришлось вмешаться местной китайской учительнице, чтобы спасти меня. Её методы были довольно жёсткими. Она взяла самого крикливого мальчишку и сказала, что если он будет продолжать в таком же духе, то его никто никогда не будет любить. Парень расстроился до слёз.
Ситуацию усугублял тот факт, что мне нельзя было выдавать своего знания китайского языка. Поэтому приходилось, не подавая вида, выслушивать детские шуточки в свой адрес. И с непонимающим видом смотреть на родителей, которые приходили забирать своих чад и спрашивали на это моего разрешения.
Перед уходом, после последнего занятия, я даже думал попрощаться с классом на китайском и сказать, что я о них думаю, но посчитал это недостойным поведением и отказался от идеи. А так было бы всё, как в сцене из какой-нибудь низкобюджетной комедии.
В общем, тогда я решил, что преподавание — это не моё. Но, возможно, именно тот случайный опыт помог мне легче справиться с группой уже взрослых студентов через десять лет. В конце концов любая деятельность поначалу может не приносить удовольствия, потому что слишком много энергии тратится на те вещи, которые профессионалы даже не замечают.